«Мы научились лечить коронавирус»
По словам дежурного хирурга одного из подмосковных инфекционных госпиталей кандидата медицинских наук Олега Белого, с лечением CОVID-19 не все так плохо, как кажется.
— Правда ли, что в полевые госпитали людей свозят насильно на долечивание?
— Это совсем не так. При выписке человека спрашивают, имеет ли он возможность самоизолироваться на 15 дней?
По инструкции он все это время должен находиться один в квартире. Понятно, что такие возможности есть не у всех. Если человек не может самоизолироваться, его помещают на долечивание в эти временные стационары. Но опять же насильно никто никого не тащит — пациент просто дает расписку о том, что будет соблюдать эти меры самоизоляции, а дальше мы уже не следим, соблюдает он их или пошел всех заражать.
Иногда говорят: я на даче буду жить, мне будут родственники еду у забора оставлять. Во всяком случае, так происходит в Подмосковье. В разных регионах может быть по-разному.
— Сами врачи живут в режиме самоизоляции?
— Я работаю в госпитале месяц. На это время отправил семью к теще. Не встречаюсь с ними, не хочу рисковать. Я могу уже сам быть заражен и ходить с пневмонией. Я же этого не знаю.
— Врачей часто тестируют?
— Тесты вообще ни о чем не говорят. У человека было пять отрицательных тестов, а на КТ мы видим, что у него ковидная пневмония. И он в конце концов погибает. Вскрытие доказало поражение коронавирусом. Так что все эти тесты — вещь сомнительная. У нас и медсестры многие мазки из зева брать за месяц так и не научились.
— У вас больные лежат в коридорах или, наоборот, полно свободных мест?
— Две недели назад лежали в коридорах. Теперь 14 свободных мест в палатах, всего мест 100. Тенденция такая, что число новых больных стремительно сокращается.
— Долго проходит лечение?
— У всех по-разному. Один два дня полежит — надоело, выпишите меня. Опять же мы никого не держим. Подписка о самоизоляции — и иди на все четыре стороны. А другой приезжает на скорой с температурой 37,50, а говорит, что была 390, лишь бы положили.
Некоторым пенсионерам есть куда изолироваться, а они выписываться не хотят, сами просятся в эти «чумные бараки», боятся выписываться, мало ли что. В среднем лечение длится пять дней.
— Много людей умирает?
— Умирают больные с проблемой свертываемости крови. Дело в том, что Минздрав каждые две недели выпускает новую инструкцию по лечению COVID-19. Сегодняшняя инструкция вполне адекватна.
Дело в том, что вначале пытались лечить иммуномодуляторами, противовирусными препаратами, лекарствами от малярии. Они, кстати, помогали в прежние годы при лечении других вирусных пневмоний. Но оказалось, что ни один противовирусный препарат на этот вирус воздействовать не может!
— И что же делать?
— Сейчас выяснилось, что главная проблема при COVID-19 — это повышенная свертываемость крови. В легких и так затруднен газообмен, а из-за густой крови человек вообще практически не может дышать. Легкие тромбируются, пациенту становится все хуже и хуже, и в конце концов он умирает от гипоксии. Поэтому ведущий, передовой метод лечения, который начали применять три недели назад, а где-то только начинают внедрять, — это уколы низкомолекулярного гепарина в живот подкожно. Кровь разжижается, и человек очень быстро идет на поправку.
Кстати, применение этого метода во многом способствовало разгрузке больниц, теперь уже не надо лежать две недели.
Сложность тут состоит в том, что есть категории людей, которым такая терапия абсолютно противопоказана. Это пациенты с язвенной болезнью желудка, с миомой матки, даже с геморроем.
— Статистика показывает, что умирает очень много молодых. Это правда?
— Я такого в своей практике не заметил. Реально все молодые идут на поправку, умирают пожилые с сопутствующими заболеваниями, например, недавно у нас умер пациент в возрасте 72 лет, который весил 160 кг, имел сахарный диабет и перенес уже до этого два инфаркта.
— Антибиотики применяете?
— У врачей нет единого мнения на этот счет. Одни считают, что антибиотики надо давать с самого начала для профилактики, другие назначают антибиотики лишь в том случае, если присоединился бактериальный компонент.
— Разве точной инструкции Минздрава на этот счет нет?
— Точной инструкции быть не может. У одного больного реактивный белок — 15, а у другого — 115. Лечение COVID-19 — это как игра на шахматной доске. Постоянно приходится придумывать все новые и новые ходы. Я думаю, победа в этой игре очень скоро будет за нами.
Анна Александрова.
Фото Pixabay.com
Источник: mirnov.ru
